Мастер Новой Жизни неторопливо передвигался по улицам Города Мастерских. Он никогда не знал заранее, как поведет себя маршрут его передвижения, извилистым будет он или похожим на зигзаг, или какой другой причудливой формы. Маршрут этот никогда не хотел чертиться заранее или планироваться, а всегда складывался сам собой, в него только на ходу вплетались запах свежего ветра и терпкий вкус новых открытий. На этот раз маршрут вел его прямо к дому Собирателя Полезных Вещей. Вкус новых открытий на этом месте обострился.Здесь ждала Мастера новая история.

Но обо всем по порядку.

 

Собиратель Полезных Вещей славился в городе тем, что в его доме собралась внушительных размеров коллекция разных экземпляров, которые имели свойство источать во все стороны потоки полезности. Собиратель вез свои раритеты с всевозможных мест земного (и неземного тоже) пространства, а потом, как и положено коллекционеру, начищал их, полировал, присваивал им инвентаризационный номер и выставлял на витринах своей мастерской. Любой, даже случайный гость мог пройтись вдоль витрин и ощутить на себе степень полезности каждого экземпляра коллекции.От своей способности излучать полезность сами экземпляры удовлетворенно урчали, поблескивали глянцевыми поверхностями и даже казались больше своих истинных размеров.

Все, кроме одного.

 

Это был экземпляр, привезенный со страны, которая первой встречает восход солнца. А поскольку путь из этой страны чрезвычайно долгий и богатый на впечатления, и Собиратель, и сам экземпляр начисто позабыли о том, к чему же он все-таки предрасположен. Уже, будучи на месте в своей мастерской, тщательно расставив привезенные раритеты по местам, Собиратель озадаченно повертел в руках оставшийся не промаркированный экземпляр, и ничего другого не придумал, как налепить на него этикетку «чайник», поставить на витрину, источающую, наряду с полезностью, разнобукетные чайные ароматы.Экземпляру ничего не оставалось делать, как возомнить себя чайником. Он водрузился на полке рядом с чайниками, чьи формы, расцветки и чайные ароматы рассказывали целые истории об умельцах, их изготовивших, о тех местах, где жили эти умельцы, а полезность у этих чайников так и струилась потоками из носиков и из-под крышек.

 

Однако неопознанный экземпляр сколько он не пыхтел, не краснел, не потел, ни полезности, ни тем более чайных ароматов с себя не выдавил. Чайники над ним тайком посмеивались, а он мрачнел, тускнел и покрывался пылью. Собиратель, привыкший к порядку в своей коллекции, убрал бесполезный экземпляр с этой полки. Но потом вдруг взглянул на него с другой стороны, затем его взгляд упал на полку, где стояли разномастные кувшины. И новая этикетка «кувшин» уже красовалась на боку экземпляра.Несомненно, он бы мог стать признанным среди кувшинов и по полезности не было бы ему равных, если бы не те три дырки сбоку, через которые утекало любое содержимое, и которые здорово отличали его от других кувшинов. Под насмешки кувшинов бесполезный экземпляр был убран и с этой витрины. А дальше он сменял одну витрину за другой, обрастая пыльным налетом и множеством этикеток. Он так старался походить на полезных обитателей витрин, но всегда ему чего-то не хватало, то ли внешнего блеска, то ли уверенности в своей незаменимой ценности и полезности, то ли соответствующей витрины.

Так и не сумев подобрать нужной витрины для этого экземпляра, Собиратель окончательно признал его бесполезным и оставил пылиться в самом дальнем углу мастерской.

 

В то время как маршрут Мастера Новой Жизни подводил его к мастерской Собирателя, в этом же направлении двигались две женские фигурки. Одна, та что побольше, принадлежала придирчивой ценительнице полезных экземпляров. К любому явлению перед собой она относилась как к очередному экземпляру и сразу с высокой степенью серьезности оценивала его степень полезности, даже если этим явлением оказывалась её дочь — ей как раз и принадлежала фигурка, та, что поменьше.Девочка была самым настоящим ребенком, а по сему, высокая степень полезности ей никогда не присваивалась. Она всегда каким-то образом выскальзывала из плотного кольца тех, кто был озадачен её воспитанием и развитием способностей. Она никак не хотела развивать все эти способности, а предпочитала оставаться такой как есть — настоящим ребенком.

 

Настоящего ребенка никогда не интересует то, что стоит у всех на самом виду. Пока взрослые увлеклись витринами и понятными и от того скучными экземплярами, девочка обследовала все потаенные углы мастерской, и наконец, обнаружила то, что было для неё совсем не понятным и требовало скорейшего разъяснения. Это был, конечно же, туго обклеенный этикетками, неопознанный бесполезный экземпляр. Девочке никогда не нравились глянцевые обертки и яркие этикетки, от них она давно научилась быстро избавляться. И теперь в ее руках был предмет какой-то не обычный и с виду, и наощупь, и что самое удивительное, никого нет рядом, чтобы дать наставления типа «это ложка — ей надо есть суп», и можно всё-всё-всё придумать самой. Каково же было изумление тех, кто оказался в мастерской, когда все её пространство, все её уголки, витрины, экземпляры, а потом и что-то внутри у самих присутствующих мягко завибрировало невероятно мелодичными сочетаниями звуков. А потом зазвучал заливистый детский смех.

 

Так Мастер успел встретить рождение новой жизни. Теперь Собиратель вспомнил, что в той стране, которая всегда первой встречает рассвет, один умелец вырезал музыкальные инструменты из редчайшего тропического растения тотуа. И в знак уважения к знаменитой коллекции Собирателя умелец подарил ему музыкальный инструмент тотуабо, который способен все пространство в раз наполнять бархатным звучанием.

 

Теперь тотуабо не нужно притворяться чайником или кувшином, или еще чем-то, не нужно выдавливать из себя полезность, к нему вернулись его собственные предрасположенности. Собиратель уже было подготовил новую витрину, чтобы с тотуабо начать новую коллекцию раритетов, заставляющих звучать пространство. Мастер Новой Жизни знал, что тот, кто знает свою суть, свои предрасположенности, дальше уже свою судьбу выбирает сам.

 

Тотуабо не выбрал витрину — слишком ограниченное и предсказуемое пространство. Он выбрал спонтанность, непредсказуемость и ... заливистый детский смех.

 

Автор статьи Алина Бубен